Пощечина общественному вкусу 1912
Д. Бурлюк, А. Крученых,
В. Маяковский, В. Хлебников
В. Маяковский, В. Хлебников
Читающим наше Новое Первое Неожиданное.
Только мы — лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве.
Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее гиероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского,
Толстого и проч. и проч. с парохода Современности.
Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней.
Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь
к парфюмерному блуду Бальмонта? В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня? Кто же, трусливый, устрашится стащить бумажные латы с черного фрака воина Брюсова? Или на них зори неведомых красот?
Вымойте ваши руки, прикасавшиеся к грязной слизи книг, написанных этими бесчисленными Леонидами Андреевыми.
Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Ремизовым, Аверченкам, Черным, Кузьминым, Буниным и проч. и проч. — нужна лишь дача на реке. Такую награду дает судьба портным.
С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество!
Мы приказываем чтить права поэтов:
И если пока еще и в наших строках остались грязные клейма ваших «здравого смысла» и «хорошего вкуса»,
то все же на них уже трепещут впервые зарницы Новой Грядущей Красоты Самоценного (самовитого) Слова.
Только мы — лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве.
Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее гиероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского,
Толстого и проч. и проч. с парохода Современности.
Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней.
Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь
к парфюмерному блуду Бальмонта? В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня? Кто же, трусливый, устрашится стащить бумажные латы с черного фрака воина Брюсова? Или на них зори неведомых красот?
Вымойте ваши руки, прикасавшиеся к грязной слизи книг, написанных этими бесчисленными Леонидами Андреевыми.
Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Сологубам, Ремизовым, Аверченкам, Черным, Кузьминым, Буниным и проч. и проч. — нужна лишь дача на реке. Такую награду дает судьба портным.
С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество!
Мы приказываем чтить права поэтов:
И если пока еще и в наших строках остались грязные клейма ваших «здравого смысла» и «хорошего вкуса»,
то все же на них уже трепещут впервые зарницы Новой Грядущей Красоты Самоценного (самовитого) Слова.
-1-
-2-
-3-
-4-
-6-
-7-
-8-
-5-
На увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами.
Слово-новшество.
- 1 -
На непреодолимую ненависть
к существовавшему
до них языку.
к существовавшему
до них языку.
- 2 -
С ужасом отстранять от гордого
чела своего из банных веников
чела своего из банных веников
- 3 -
сделанный вами Венок
грошовой славы.
грошовой славы.
- 4 -
среди моря свиста
и негодования.
и негодования.
Стоять на глыбе слова «мы»
В 1908 г. вышел «Садок Судей». В нем гений — великий поэт современности Велимир Хлебников впервые выступил в печати. Петербургские мэтры считали Хлебникова сумасшедшим. Они не напечатали, конечно, ни одной вещи того, кто нёс с собой возрождение русской литературы.
Время шло. В. Хлебников, А. Крученых, В. Маяковский, Б. Лившиц, В. Кандинский, Николай Бурлюк и Давид Бурлюк в 1913 году выпустили книгу «Пощёчина общественному вкусу».
Хлебников теперь был не один. Вокруг него сгруппировалась плеяда писателей, кои, если и шли различными путями, были объединены одним лозунгом: «Долой слово-средство, да здравствует самовитое, самоценное слово!» Русские критики, эти торгаши, эти слюнявые недоноски, дующие в свои ежедневные волынки, толстокожие и не понимающие красоты, разразились морем негодования и ярости. Неудивительно! — им ли, воспитанным со школьной скамьи на образцах описательной поэзии, понять Великие откровения Современности.
Все эти бесчисленные сюсюкающие Измайловы, Homunculus’ы, питающиеся объедками, падающими
со столов реализма — разгула Андреевых, Блоков, Сологубов, Волошиных и им подобных, утверждают
(какое грязное обвинение!), что мы «декаденты», последние из них, и что мы не сказали ничего нового, ни в размере, ни в рифме, ни в отношении к слову.
Разве были оправданы в русской литературе наши приказания — чтить права поэтов:
На увеличение словаря в его объёме произвольными
и производными словами!
На непреодолимую ненависть к существовавшему языку!
С ужасом отстранять от гордого чела своего, из банных веников сделанный вами, венок грошовой славы!
Стоять на глыбе слова ‘мы’ среди моря свиста
и негодования!
Время шло. В. Хлебников, А. Крученых, В. Маяковский, Б. Лившиц, В. Кандинский, Николай Бурлюк и Давид Бурлюк в 1913 году выпустили книгу «Пощёчина общественному вкусу».
Хлебников теперь был не один. Вокруг него сгруппировалась плеяда писателей, кои, если и шли различными путями, были объединены одним лозунгом: «Долой слово-средство, да здравствует самовитое, самоценное слово!» Русские критики, эти торгаши, эти слюнявые недоноски, дующие в свои ежедневные волынки, толстокожие и не понимающие красоты, разразились морем негодования и ярости. Неудивительно! — им ли, воспитанным со школьной скамьи на образцах описательной поэзии, понять Великие откровения Современности.
Все эти бесчисленные сюсюкающие Измайловы, Homunculus’ы, питающиеся объедками, падающими
со столов реализма — разгула Андреевых, Блоков, Сологубов, Волошиных и им подобных, утверждают
(какое грязное обвинение!), что мы «декаденты», последние из них, и что мы не сказали ничего нового, ни в размере, ни в рифме, ни в отношении к слову.
Разве были оправданы в русской литературе наши приказания — чтить права поэтов:
На увеличение словаря в его объёме произвольными
и производными словами!
На непреодолимую ненависть к существовавшему языку!
С ужасом отстранять от гордого чела своего, из банных веников сделанный вами, венок грошовой славы!
Стоять на глыбе слова ‘мы’ среди моря свиста
и негодования!
Листовка
Позор и стыд на их головы..
-1-
-2-
-3-
-4-
-5-
-6-
-7-
-8-
-9-
-10-
Я помню только один случай, когда В. Хлебников,
В. Маяковский, Д. Бурлюк
и я писали вместе одну вещь — этот самый манифест
к «Пощечине общественному вкусу»...
Собрались, кажется,
у Бурлюка на квартире, писали долго, спорили из-за каждой фразы, слова, буквы.
Помню, я предложил: «Выбросить Толстого, Достоевского, Пушкина...»
Маяковский добавил:
«С парохода современности».
Кто-то: «Сбросить
с парохода».
Маяковский: «Сбросить — это как будто они там были, нет,
надо бросить с парохода...»
Помню мою фразу: «Парфюмерный блуд Бальмонта».
Исправление В. Хлебникова: «Душистый блуд Бальмонта» —
не прошло.
В. Маяковский, Д. Бурлюк
и я писали вместе одну вещь — этот самый манифест
к «Пощечине общественному вкусу»...
Собрались, кажется,
у Бурлюка на квартире, писали долго, спорили из-за каждой фразы, слова, буквы.
Помню, я предложил: «Выбросить Толстого, Достоевского, Пушкина...»
Маяковский добавил:
«С парохода современности».
Кто-то: «Сбросить
с парохода».
Маяковский: «Сбросить — это как будто они там были, нет,
надо бросить с парохода...»
Помню мою фразу: «Парфюмерный блуд Бальмонта».
Исправление В. Хлебникова: «Душистый блуд Бальмонта» —
не прошло.
«Наш выход», 1996
Алексей Елисеевич Кручёных
Алексей Елисеевич Кручёных
Еще мое: «Кто не забудет своей первой любви —
не узнает последней».
Это вставлено в пику Тютчеву, который сказал о Пушкине: «Тебя ж, как первую любовь, России сердце
не забудет».
Строчки Хлебникова: «Стоим на глыбе слова мы...»,
«С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество» (Л. Андреева, Куприна, Кузмина и пр.).
Хлебников по выработке манифеста заявил: «Я не подпишу это... Надо вычеркнуть Кузмина —
он нежный». Сошлись на том, что Хлебников пока подпишет, а потом отправит письмо
в редакцию о своем особом мнении. Такого письма мир, конечно, не увидел!
не узнает последней».
Это вставлено в пику Тютчеву, который сказал о Пушкине: «Тебя ж, как первую любовь, России сердце
не забудет».
Строчки Хлебникова: «Стоим на глыбе слова мы...»,
«С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество» (Л. Андреева, Куприна, Кузмина и пр.).
Хлебников по выработке манифеста заявил: «Я не подпишу это... Надо вычеркнуть Кузмина —
он нежный». Сошлись на том, что Хлебников пока подпишет, а потом отправит письмо
в редакцию о своем особом мнении. Такого письма мир, конечно, не увидел!
-А. Крученых о манифесте-
Бенедикт Лившиц
Николай Бурлюк
Владимир Маяковский
Давид Бурлюк
Алексей Крученых
Поэты, 1913 год
18 декабря 1912 года тиражом 600 экз. вышел первый поэтический альманах кубофутуристов «Пощечина общественному вкусу», который стал широко известен благодаря сопровождающему его одноименному манифесту.
-синопсис-
Манифест через четыре месяца был выпущен отдельно как листовка. Авторы громкого текста сочинили его за один день.
«Садок Судей»,
1910
1910
«Садок Судей»,
1910
1910
Страницы из книги «1918»,
Василий Каменский, Алексей Крученых, Кирилл Зданевич, 1917
Василий Каменский, Алексей Крученых, Кирилл Зданевич, 1917
Страницы из книги «Помада», Алексей Кручёных,
Рисунки: Михаил Ларионов, 1913
Рисунки: Михаил Ларионов, 1913
Страницы из книги «Танго
с коровами», Василий Каменский,
Рисунки: Давид и Владимир Бурлюк, 1914
с коровами», Василий Каменский,
Рисунки: Давид и Владимир Бурлюк, 1914
Страницы из книги «Мир с конца», Велимир Хлебников и Алексей Крученых, 1912
мерч
